Argentina (AR) offers Mainstream

Ты верила в то, что война могла начаться?

Хотелось бы сказать: “Ничего не предвещало беды…”, но на самом деле тревожных звоночков было очень много. Стянутая к границам армия, новостные рекомендации о том, как собрать тревожный чемоданчик, а также другие нагнетания со стороны СМИ… 

Но я не хотела верить в это, каждый раз думала: “Да не может быть, какая война в 21 веке”. И эта мысль иногда по сей день приходит мне в голову. Но реальность подтвердила: “Может”.

Откуда ты родом?

Я родом из небольшого города на берегу теплого Азовского моря – Бердянска. Переехала учиться в Запорожье, осталась там жить и там познакомилась с Драконами. По стечению обстоятельств вернулась в родной город и начала обустраивать свою квартиру, строить планы на будущее. Последние полтора года до войны я провела в Бердянске.

Для меня февраль всегда насыщенный месяц. Этот год не стал исключением. Только отгремели новогодние праздники, активная подготовка компании к конференции в Дубаи, уроки вождения, планирование отпуска на начало марта и исполнение заветной мечты (экзамен PADI и международный сертификат дайвера).

 Все разбилось в одно утро.

Можешь рассказать, о событиях которые происходили 24-го числа?

День 23 февраля был длинным, с кучей задач и планов. Помню, что по окончании рабочего дня я еще долго крутила в руках подаренную на день рождения профессиональную маску для подводного плавания, потом зачем-то затеяла стирку и села учить правила проезда на перекрестках 😂.

Уснула около 3 часов ночи, а примерно в 5 утра проснулась от … тогда я не понимала, от чего.

Громкий взрыв, какой-то хлопок, а следом за звуком – волна.

Что ты чувствовала в тот момент?

Я никогда раньше не ощущала такого: как будто изнутри все органы резко сжались и подступили к горлу, на мгновение стало тяжело дышать, а потом резко упали обратно. Я соскочила с кровати и поймала телевизор, который пошатнувшись, чуть не упал с комода.

Полное непонимание, что происходит.

СМС маме: “Слышала? – Да. Что же это? – Не знаю”.

Я побежала в ванную, чтобы умыться холодной водой, потом тупо смотрела на струю и пыталась собрать мысли – меня отвлек звук.

Сообщение от друга: “Настя, началась война, включи телевизор”.

Я попала как раз на трансляцию новостей с фразой “мною было принято решение…”. Нет, так не бывает, так не может быть. Я отрицала реальность, пыталась лечь спать, думая, что все пройдет. Но потом случился еще один взрыв.

Уже знакомые сообщили мне, что это взрывы, нас бомбят. Весь день 24 февраля прошел в попытках работать, чтобы увести куда-то свои мысли. Новости мешали, отвлекали и вызывали внутренний конфликт. Но отключить их было невозможно. Казалось, что нужно быть в курсе каждой секунды.

Первые дни можно охарактеризовать двумя словами: страх и непонимание. При первых воздушных тревогах мы все организованно спустились с соседями в подвал. Я думала, что все будет происходить  как в фильмах: сирена, пролетели самолеты, что-то где-то взорвалось, на утро мы выйдем на улицу, увидим разрушения, но все закончится. Но все оказалось не так. Все было совсем не так.

А потом начался следующий этап – оккупация. Войска вошли в город 27 февраля. Всюду были танки, вооруженные солдаты, тяжелая военная техника с надписью “Z”. Я переехала к маме, потому что оставаться одной в квартире было очень страшно. Под окнами моей квартиры стояли танки и ракетные установки. Наш город стал плацдармом для обстрела Мариуполя (расстояние между городами около 80 км).

Было больно видеть всю эту технику и оккупантов  на улицах моего города. Они среди бела дня похищали людей и паковали их в автозаки, стреляли, угрожали оружием. Пропал газ, было очень холодно без отопления и возможности приготовить еду. Напряжение в сети было очень нестабильным, так что включить обогреватель или кондиционер возможности толком не было. Потом пропала связь. Первый раз на несколько дней, а потом на 10 дней. Пропала связь – это не плохой коннект, это вообще НИКАКОЙ. Нет интернета, телевидения, радио, и не работает ни один мобильный оператор.

 Мы были отрезаны от мира. Люди собирались в парках, договариваясь со знакомыми о импровизированных точках сбора (но нужно было аккуратно, потому что большое скопление людей могло рассматриваться как угроза и приводить к арестам). Купить что-то в магазинах было очень сложно. Уже 24-25-го в банкоматах закончилась наличка, из-за перебоев со связью терминалы тоже не работали. Бензина на заправках не было, а перекупщики просили около $250 за канистру.

В те дни через наш город началась эвакуация людей из Мариуполя. Мы все становились лакмусовой бумагой, слушая эти истории. Люди старались помочь переселенцам чем могли: едой, жильем, одеждой.

Почему ты оставалась в Бердянске?

1 апреля, как только появилась связь, со мной связалась Ксения и сообщила, что есть возможность уехать. Признаюсь, я не хотела уезжать и всячески отказывалась. Была дикая стадия отрицания. Моя семья здесь, это мой дом, мой город. Почему эти захватчики могут ходить по моим улицам, а я нет? 

Команда настояла, и я согласилась ехать. Была только одна мысль: мне надо продолжать работать и как-то помогать близким. Сборы были быстрые: небольшой чемодан и переноска с котом (без него никуда).

Расскажи, как ты выезжала из Бердянска?

Дорога не была легкой. 17 рашистских блокпостов, осмотр на каждом: документы, просмотр фото и смс, личные вещи, косметичка, нижнее белье, коврик кота…. Дурацкие вопросы. Всюду техника: установки Град, танки, ракетные установки прямо в огородах людей. Под г. Орехов попали под обстрел, ехали прижав голову к коленям и со включенной на всю мощность музыкой (спасибо нашему водителю, создавал атмосферу как мог).

Так я добралась в Запорожье, и тут и осталась. Было много споров, в том числе с моей командой, по поводу того, чтобы я ехала дальше. Город прифронтовой, часто прилеты. Но я осталась и по-прежнему не жалею. Тут началась новая страница моей жизни: новый дом, новые задачи.

Пока была возможность, закупали и отправляли жизненно необходимые лекарства в родной Бердянск (в основном инсулин и L-тироксин, гормон щитовидной железы). Ездили за людьми в уже оккупированный Энергодар. Затем было знакомство с моими невероятными НГУ-котиками, бригадой артиллерии, благодаря которым я стала военным волонтером.

Что в этот момент было самым сложным для тебя?

Самым сложным для меня было позволить себе жить и чувствовать свои эмоции. В какой-то момент я поняла, что подавляю их. Было стыдно ныть или жаловаться на какие-то свои проблемы, потому что “кому-то хуже – сейчас вообще не до этого и т.д.” Сложно было принять очень горькую истину: “Война – это тоже форма жизни”. И нужно уметь в ней жить свою.

Искать ежедневные радости в простых вещах, работать, влюбляться и расставаться, пить кофе по утрам и делать ноготочки. Да, между взрывами ракет,  под вой сирен и после похорон близких людей,  бывает очень трудно. 

Тебе бывает страшно? 

Конечно бывает, иногда одолевает леденящий страх и паника, и подступает ком в горле. Иногда просыпается маленький капризный ребенок, который топает ножками и ревет “так быть не должно, не хочу-не буду”. И еще бывает страшно, когда возникает мысль, что лучше уже не будет. Но это только моменты, очень важные для проживания и осознания ситуации.
По-другому уже не будет, это точно. А самое лучшее впереди!

Как говорит один из моих друзей, который сейчас служит: “Пока мы живы, нет проблем – только временные неудобства”. И мы их преодолеем. Спасибо нашим военным и в первую очередь моим любимым “подопечным” за то, что они борются за нашу свободу и жизни. Спасибо моей работе и партнерам, которые часто поднимают настроение и помогают погрузиться в другой удивительный мир аффилиэйт-маркетинга. И, конечно же, нашей невероятной команде, а точнее даже семье Драконов. 

💜 И всем-всем за поддержку и сопереживание.